Хотел ответить на задания от Pure Evil, но, принявшись за это дело, осознал, что по крайней мере одно из них требует отдельного поста. Задели за живое, аще так можно выразиться. Что ж, выходит, хоть что-то живое во мне осталось, хотя я часто в сим сомневаюсь.
Итак...
Царицыно.
Царицыно было неотъемлемой частью моего детского лебенсраума, тем символичнее, что мой отъезд из тех краев состоялся уже после реконструкции: мир линял, линял и я сам (простите за двусмысленность). Поэтому я запомнил Царицыно другим, нежели оно есть сейчас, со всеми поправками на собственную мелкость.
Я полагал, что Царицыно называется лесопарком исключительно потому, что четко членится на лес и парк. Путь туда начинался от метро "Орехово" через Шипиловский проезд, ложился на грунтовую дорогу, слева от которой возвышались травы выше моего роста, шумные от стрекочущих кузнечиков. Если идти дальше, то появятся листвениченые посадки, отгороженные живой изгородью с карбункулами волчьих ягод. Можно свернуть туда и поотдыхать в тени решетчатых крон, полазить по ним, благо есть за что уцепиться, испачкать все руки в смоле, а можно пойти дальше, к песчаному карьеру, расположенному на берегу глубокого оврага, Чаши, как его называла бабушка. Отсюда уже открывается вид на пруд, перегороженный в узком месте деревянным мостиком, которого сейчас есть разве что в моем помине. Можно пройтись на другую сторону, там есть несколько родников, сочащихся из трубок, которые... хм... наверное, задумывались для прокладки кабеля, но суждено им стало быть водопроводными. Для этого нужно, перейдя через мостик, спуститься с достаточно крутого обрыва, цепляясь ребром подошвы за торчащие древесные корни, затем ловко обойти лужи и грязь. А можно отправиться на благоухающее дно оврага, или даже не дойти до него, расстелив одеяло поверх длинноворсового зеленого ковра... Этому месту я когда-то недавно посвятил стихотворение, которое, пожалуй, сейчас уместно будет воспроизвести.
Мы с тобою пойдем сквозь овраг,
Сквозь хвощи пробивая тропу,
Через знойные запахи трав,
Пробираясь к Бараньему Лбу.
Сквозь холодный и нежный песок
К одному нам известному месту,
По пути собирая в мешок,
Лепески от оцветшего детства.
Сквозь тенистые заросли лип
И каких-то неведомых ягод,
В колтуны из стеблей угодив,
Сквозь стальные кресты и ограды...
Бледной кожей впитав солнца жар,
Но пора бы поставить и точку.
На наш старый и добрый ландшафт
Бросить горсть из иссохшейся почвы.
Я написал это одной янарской ночью четыре года назад... Бараний Лоб - это выступающий глубоко в овраг довольно крутой холм, выступающий в Чашу (и тут поэтический топоним от моей бабушки!), когда-то мы там находили землянику, и жрали ее, белую, грязную, мелкую... А стальные кресты и ограды - это кладбище, расположенное на противоположном краю, правда, в детстве я туда не ходил. Ходил потом, много позже, когда меня вытеснили в Южный Парк, но об этом позже.
Альтернативный вариант - пойти в лес. На самом деле он был практически карликовым, однако за неимением ничего более дремучего, был лесом №1. Для этого нужно свернуть в любом месте направо, пройти через глубокий, узкий и длинный, как рубленая рана, овраг по одному из двух полуразвалившихся, покрывшихся мхом мостов - лес поглотил некрополь усадьбы, как бы утверждая непобедимость природы перед человеком. Здесь на голову и плечи в любое время ложилась прохлада, не было лучше маршрута, если требовалось скрыться от навязчивого солнца. Несколько широких троп со скамейками по бокам связывались друг с другом сетью мелких грунтовых капилляров. Через некоторое время на фоне однообразных деревьев и трав появлялись спортивные площадки, на которых упитанные дяди ловко били по волейбольным мячам... Это верный признак того, что сейчас мы выйдем на т.н. Царскую поляну, названную (угадайте кем?) так потому, что один из ее краев целиком занимал развалившийся Большой дворец. В середине ее, как бы обозначая центр, стояла крепкая и раскидистая сосна. Тут вообщем-то нечего делать, кроме как гонять вокруг на велосипеде по вытоптанным дорогам... Лучше всего пройтись мимо уже отстроенных Хлебного дома и Малого дворца и спуститься к пруду. Там располагались торговцы, продававшие всякие разности с прицелом на детишек: сладкая вата, пирожки, игрушки. Иногда могло что-нибудь перепасть. Возвращаться лучше всего по бережку, рассеченным струйками воды, сбегающих откуда-то из леса. Можно спуститься на эдакий мини-пирс, опустить руки в воду. Мимо проплывают лодки... Ах, как я хотел прокатиться на лодке! Хотя бы ради того, чтобы высадиться на таких недосягаемых отсюда с берега островах. Моей мечте уже не осуществиться: лодочную станцию после реконструкции ликвидировали.
Но иногда путь начинался и от другого выхода метро. Асфальтовая дорожка начиналась от покосившихся ворот, но сворачивать с нее можно было на свой страх и риск: ее бока покрывали краспивные заросли. Но соблазн свернуть был: за ними находились реликты покинутой деревни (она существовала здесь чуть ли не до 1970-х годов!): яблони, груши, малина... Можно было набрать по осени пару ящиков. Лес тут был как будто более плотным и дремучим, из-за его крон вообще не было заметны исполинские ЛЭПы, возвышавшиеся вообще-то прямо над головами. Но так продолжалось недолго и скоро мы находили знакомую тропу.
В сущности на этом мой царицынский мир и исчерпывался: на противоположный берег пруда мы никогда не заходили, да и за кладбище, как и на Верхний пруд, тоже. Потом, много позже, когда парк обнесли сплошным забором, секретных дырок в которых я не знал, я стал ходить в убогий Южный парк (да, как раз там забор прерывался). Мимо кладбища, спускался к какому-то ручью, прыгал по шинам и доскам через него, поднимался из поймы на поляну. Впереди лес, справа можно пройти в парк, но я ищу другое место. То, где три березы выходят из единого ствола. И если я собираюсь в Орехово, то стараюсь уделить время дабы заглянуть сюда. Почему? Ну, если вы будете со мной достаточно близки, я как-нибудь вам расскажу.
Итак...
Царицыно.
Царицыно было неотъемлемой частью моего детского лебенсраума, тем символичнее, что мой отъезд из тех краев состоялся уже после реконструкции: мир линял, линял и я сам (простите за двусмысленность). Поэтому я запомнил Царицыно другим, нежели оно есть сейчас, со всеми поправками на собственную мелкость.
Я полагал, что Царицыно называется лесопарком исключительно потому, что четко членится на лес и парк. Путь туда начинался от метро "Орехово" через Шипиловский проезд, ложился на грунтовую дорогу, слева от которой возвышались травы выше моего роста, шумные от стрекочущих кузнечиков. Если идти дальше, то появятся листвениченые посадки, отгороженные живой изгородью с карбункулами волчьих ягод. Можно свернуть туда и поотдыхать в тени решетчатых крон, полазить по ним, благо есть за что уцепиться, испачкать все руки в смоле, а можно пойти дальше, к песчаному карьеру, расположенному на берегу глубокого оврага, Чаши, как его называла бабушка. Отсюда уже открывается вид на пруд, перегороженный в узком месте деревянным мостиком, которого сейчас есть разве что в моем помине. Можно пройтись на другую сторону, там есть несколько родников, сочащихся из трубок, которые... хм... наверное, задумывались для прокладки кабеля, но суждено им стало быть водопроводными. Для этого нужно, перейдя через мостик, спуститься с достаточно крутого обрыва, цепляясь ребром подошвы за торчащие древесные корни, затем ловко обойти лужи и грязь. А можно отправиться на благоухающее дно оврага, или даже не дойти до него, расстелив одеяло поверх длинноворсового зеленого ковра... Этому месту я когда-то недавно посвятил стихотворение, которое, пожалуй, сейчас уместно будет воспроизвести.
Мы с тобою пойдем сквозь овраг,
Сквозь хвощи пробивая тропу,
Через знойные запахи трав,
Пробираясь к Бараньему Лбу.
Сквозь холодный и нежный песок
К одному нам известному месту,
По пути собирая в мешок,
Лепески от оцветшего детства.
Сквозь тенистые заросли лип
И каких-то неведомых ягод,
В колтуны из стеблей угодив,
Сквозь стальные кресты и ограды...
Бледной кожей впитав солнца жар,
Но пора бы поставить и точку.
На наш старый и добрый ландшафт
Бросить горсть из иссохшейся почвы.
Я написал это одной янарской ночью четыре года назад... Бараний Лоб - это выступающий глубоко в овраг довольно крутой холм, выступающий в Чашу (и тут поэтический топоним от моей бабушки!), когда-то мы там находили землянику, и жрали ее, белую, грязную, мелкую... А стальные кресты и ограды - это кладбище, расположенное на противоположном краю, правда, в детстве я туда не ходил. Ходил потом, много позже, когда меня вытеснили в Южный Парк, но об этом позже.
Альтернативный вариант - пойти в лес. На самом деле он был практически карликовым, однако за неимением ничего более дремучего, был лесом №1. Для этого нужно свернуть в любом месте направо, пройти через глубокий, узкий и длинный, как рубленая рана, овраг по одному из двух полуразвалившихся, покрывшихся мхом мостов - лес поглотил некрополь усадьбы, как бы утверждая непобедимость природы перед человеком. Здесь на голову и плечи в любое время ложилась прохлада, не было лучше маршрута, если требовалось скрыться от навязчивого солнца. Несколько широких троп со скамейками по бокам связывались друг с другом сетью мелких грунтовых капилляров. Через некоторое время на фоне однообразных деревьев и трав появлялись спортивные площадки, на которых упитанные дяди ловко били по волейбольным мячам... Это верный признак того, что сейчас мы выйдем на т.н. Царскую поляну, названную (угадайте кем?) так потому, что один из ее краев целиком занимал развалившийся Большой дворец. В середине ее, как бы обозначая центр, стояла крепкая и раскидистая сосна. Тут вообщем-то нечего делать, кроме как гонять вокруг на велосипеде по вытоптанным дорогам... Лучше всего пройтись мимо уже отстроенных Хлебного дома и Малого дворца и спуститься к пруду. Там располагались торговцы, продававшие всякие разности с прицелом на детишек: сладкая вата, пирожки, игрушки. Иногда могло что-нибудь перепасть. Возвращаться лучше всего по бережку, рассеченным струйками воды, сбегающих откуда-то из леса. Можно спуститься на эдакий мини-пирс, опустить руки в воду. Мимо проплывают лодки... Ах, как я хотел прокатиться на лодке! Хотя бы ради того, чтобы высадиться на таких недосягаемых отсюда с берега островах. Моей мечте уже не осуществиться: лодочную станцию после реконструкции ликвидировали.
Но иногда путь начинался и от другого выхода метро. Асфальтовая дорожка начиналась от покосившихся ворот, но сворачивать с нее можно было на свой страх и риск: ее бока покрывали краспивные заросли. Но соблазн свернуть был: за ними находились реликты покинутой деревни (она существовала здесь чуть ли не до 1970-х годов!): яблони, груши, малина... Можно было набрать по осени пару ящиков. Лес тут был как будто более плотным и дремучим, из-за его крон вообще не было заметны исполинские ЛЭПы, возвышавшиеся вообще-то прямо над головами. Но так продолжалось недолго и скоро мы находили знакомую тропу.
В сущности на этом мой царицынский мир и исчерпывался: на противоположный берег пруда мы никогда не заходили, да и за кладбище, как и на Верхний пруд, тоже. Потом, много позже, когда парк обнесли сплошным забором, секретных дырок в которых я не знал, я стал ходить в убогий Южный парк (да, как раз там забор прерывался). Мимо кладбища, спускался к какому-то ручью, прыгал по шинам и доскам через него, поднимался из поймы на поляну. Впереди лес, справа можно пройти в парк, но я ищу другое место. То, где три березы выходят из единого ствола. И если я собираюсь в Орехово, то стараюсь уделить время дабы заглянуть сюда. Почему? Ну, если вы будете со мной достаточно близки, я как-нибудь вам расскажу.
@музыка: Riblja corba - Prezir
@темы: Свое девичье, Онкетомания, Воспоминания
-
-
21.02.2012 в 22:19Похоже, ассоциация была верная, но я не думала, что это настолько важное место.