Иронично, что на грустнограмме я зарегистрировался первого апреля. Но кому сейчас до шуток? Реальность сейчас крайне серьёзна. Даже пейзаж вокруг меня сегодня был каким-то суровым и даже не требовал грустнограммовских фильтров a la Безысходность: серые облака, белый снег и чёрный влажный асфальт.
Шутят сейчас только грустно. Что-то вроде: "Когда я думала, что хочу быть героиней книги, то имела в виду не Ремарка". Ах, девочка, ты хоть понимаешь, насколько ты жалко выглядишь? У всех, конечно, жизнь проходит по-разному, но если прикинуть среднюю температуру по нашей больнице, то очевидно, что бывали времена и похуже. Вспоминая рассказы бабушки о Войне и мамы о начале девяностых, понимаешь, что такое по-настоящему трудные времена. Доллар подорожал? Так в 1998 он подорожал (вместе со всем, естественно) в несколько раз буквально за несколько недель. Пропали некоторые товары? А в 1991 не было вообще почти никаких товаров, и у людей каждый день в меню на ужин было грузинское блюдо жричодали, которое готовилось из того, что удавалось добыть. Грозят сокращения? А в 1990-е не все могли похвастаться работой (и даже за неё не всегда платили в срок). Вся страна торговала трусами и сигаретами, чтобы получить хоть какие-то деньги. Так что, девочка, никакая ты не героиня Ремарка, а просто трусливое чмо. Про таких книг не пишут.