2) Помер Абдул. Конечно, даже несколько удивительно, что он протянул так долго - я заботился о нём плохо, иногда забывая на целую неделю. Но он демонстрировал поразительную живучесть и из-под сухих листьев всегда отпускал новые. Но три недели на голодном пайке, которые я провёл в тысячи километров от него в Астраханских степях, - это слишком много даже для Абдула. И теперь темно-коричневый, почти невесомый, обезвоженный веник отправляется в помойку.
Теперь я лишился второго живого существа в своей бетонной коробке, теперь я по-настоящему один. Мой безмолвный компаньон меня покинул, и это заставило меня задуматься о многих вещах. И о том, как же все эти командировки сломали мой привычный уклад жизни. И о том, что, возможно, пора сделать то, что я давно уже хотел: уехать отсюда. Теперь, когда мне некого больше поливать, нет и повода здесь оставаться. У меня есть лишние деньги и груз депрессии на плечах, с которым мне должны помочь справиться новые впечатления. Мной овладело беспокойство, охота к перемене мест. Пора!
3) Иной раз убеждаешься на собственной шкуре, что СССР был самой читающей страной. Может быть, некоторые книги и не издавались, но те, которые были разрешены, выпускались в куда большем разнообразии, чтобы удовлетворить взыскательный спрос. Сейчас, когда я захожу в книжный магазин, меня встречает однообразие. Любое издательство выпускает одних и тех же авторов, я вижу бесконечные полки Харухи Мураками и его то ли тёзку, то ли однофамильца Рю. Можно подумать, что этим японская ограничивается... Где, например, Рюноске Акутагава, который считается едва ли не главным пейсателем Нихона 20 века? "Где?" - вопрошаю я у Озона. "Вот, пожалуйста, букинистическое издание, 1974 год," - отвечает мне крупнейший Инфернет-магазин. А где Дзюмпей Гомикава, которого я ищу не знаю уже сколько? Был когда-то, изданный ещё в далеком 1964... На счастье у меня есть электронная книга. Кто бы что ни говорил про ламповость бумажных книг, но иногда мой планшетик незаменим..